vladis-art.ru

[троглодит]

Пушки генерала Бонапарта против мятежников-роялистов
_________________


Фашизм не пройдёт!

[Аврора]

[Раз'ездная Секретарша]

БЕЙ ФАШИСТОВ! БЕЙ ПРОКЛЯТЫХ!!! КРИСТИНА,
БЫСТРЕЙ СНАРЯДЫ ДАВАЙ, ЧЁ ЗЕВАЕШЬ!!!



_________________


Сука Жизнь...

[троглодит]

Лени Рифеншталь
Leni Riefenstahl
Германия, 22.08.1902 - 09.09.2003




Лени (Берта Хелен Амали) Рифеншталь родилась 22 августа 1902 года в Берлине, в семье преуспевающего торговца сантехникой. Решив стать танцовщицей, она в тайне от отца стала брать уроки танцев, затем училась балету в Берлинской школе искусств, упорно занималась вошедшим тогда в моду "экспрессионистским танцем". Вместе с Мэри Вигман Рифеншталь участвовала в балетных постановках, а в неполные двадцать лет выступала в европейском турне с сольной программой. Однако травма колена поставила крест на карьере танцовщицы, и Лени Рифеншталь благодаря знакомству с режиссером Арнольдом Фанком стала сниматься в его "горных" фильмах, самым заметным из которых стал "Белый ад Питц-Палю" (1929). В 1932 году состоялся и режиссерский дебют Лени Рифеншталь - она поставила фильм "Голубой свет", причем сама сыграла в нем главную роль, была его продюсером, монтажером и соавтором сценария. Однако всемирную известность режиссеру принесли документальные картины, созданные в нацистской Германии в 1930-х годах. В 1934 году Лени Рифеншталь было поручено снять фильм об очередном съезде нацистской партии в Нюрнберге. В ее распоряжение было предоставлено 30 камер (причем часть из них была закреплена на флагштоках и дирижаблях), 36 операторов, около 80 помощников. Отличающийся незаурядным зрелищным рядом и технической новизной, "Триумф воли" (1934) сразу стал парадоксальным сочетанием выдающегося художественного мастерства и совершенного образчика пропаганды. В том же стиле был снят и другой документальный фильм Рифеншталь, занявший заметное место в истории кинематографа: двухчастевая "Олимпия" (1938) - картина о Берлинской Олимпиаде 1936 года. При создании фильма был применен целый ряд новых технических приемов, вошедших позже в арсенал кинодокументалистов. "Олимпия" стала настоящим гимном красоте и выразительности человеческого тела. Свой следующий художественный фильм, "Долину" (1943), Лени Рифеншталь сумела завершить только через три года после начала съемок. После падения рейха, обвиненная в пособничестве фашистскому режиму, она несколько лет провела в заключении. И хотя суд признал ее всего лишь "попутчицей" фашистов, после освобождения ей так и не удалось поставить ни одного игрового фильма. В 1956 году Рифеншталь отправилась в Африку, снимать в Кении и Уганду документальный фильм "Черный груз" о современной работорговле, но попала в тяжелую автокатастрофу и работа была прекращена. В Африку она вернулась в 1961 году - в Судане фотографировала чернокожих нубийцев из племен масаки и као. Началась новая карьера - популярного фотографа. Она делает портретные снимки Энди Уорхолла и Мика Джаггера, публикует фотоальбомы, участвует в выставках. В 72 года Лени Рифеншталь увлеклась подводным плаванием, совершив впоследствии более двух тысяч погружений. Она опубликовала фотоальбом "Коралловые сады", по материалам подводных съемок смонтировала документальный фильм "Впечатления под водой". Уникальная жизнь необычной женщины завершилась в ночь с 8 на 9 сентября 2003 года - на 102 году жизни Лени Рифеншталь скончалась во сне в своем доме в городке Пекинг под Мюнхеном.

http://vilavi.ru/sud/091205/091205.shtml

Лени Рифеншталь Видео Архив:

http://www.youtube.com/watch?v=KwmYFz01MxA
_________________


Фашизм не пройдёт!

[троглодит]

ЛЕНИ РИФЕНШТАЛЬ -
НЕПРОЩЕННЫЙ ГЕНИЙ



Есть фильмы - назовем их знаковыми - которые меняют наше представление о мире: "Рождение нации" Гриффита, "Иван Грозный" Эйзенштейна, "Триумф воли" Рифеншталь. Каждый из них отражал свою эпоху и нес вполне определенную идеологическую нагрузку. Как воспринимаются эти фильмы сегодня? Как работает эта нагрузка? Думал ли отец американского кино, создавая свою гениальную эпопею, что она станет объяснением и оправданием Ку-Клукс-Клана? Имел ли в виду Эйзенштейн в своем историческом фильме об Иване Грозном возвеличение тирана Сталина? Сознательно ли создавала апологию Гитлеру в документальном фильме Лени Рифеншталь? Иначе говоря, имеет ли смысл кропотливое восстановление исторической правды, если время все равно внесет свои коррективы? И как мы должны оценивать эти творения - с позиции ли автора, оставляя за художником право вершить над ними свой высший суд? Или с сегодняшней точки зрения, когда они воспринимаются совершенно иначе и вызывают ассоциации, на которые их авторы вряд ли рассчитывали? И что, в конце концов, важнее - художественные достоинства произведения или его идеологическая начинка?

Спорам о "чистом искусстве" столько же лет, сколько самому искусству. Но существует ли оно на самом деле? Действительно ли независим художник от обстоятельств? Ведь еще Николай Алексеевич Некрасов, незнакомый с постулатом Ленина о том, что невозможно жить в обществе и быть свободным от этого общества, провозгласил: "Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан". И, наконец, прав ли Достоевский, утверждая, что красота спасет мир, и действительно ли "гений и злодейство - две вещи несовместные"?

68 лет назад Лени Рифеншталь по личному заказу - приказу фюрера создала пропагандистский фильм "Триумф воли", целью которого было продемонстрировать миру величие и мощь германской нации, подготовить ее к завоеванию Европы и мира. Два года спустя она сняла блестящий романтический фильм "Олимпия" - об Олимпиаде 1936 года в Берлине, где прославляла физическую силу и ловкость германской нации в лице ее спортсменов, завоевавших рекордное число золотых медалей. Эта олимпиада, как известно, была омрачена и скомпрометирована расистской выходкой Гитлера, отказавшегося пожать руку четырехкратному золотому медалисту чернокожему Джесси Оуэнсу, но Рифеншталь это не смутило.

Зловещая тень Гитлера легла на творчество Лени Рифеншталь. Ее работы преданы анафеме, она сама - остракизму, несмотря на то, что эти два ее фильма признаны шедеврами кинодокументалистики. Одни считают Рифеншталь карьеристкой, сознательно поставившей свой талант на службу фашизму, другие - честно заблуждающимся романтиком, выше всего ставившим эстетическую сторону своего творчества, и не несущим ответственности за то, как ее понимают. Кто из них прав? Возможно - и те, и другие. У меня нет однозначного ответа на этот вопрос. С каждым новым (для меня) фильмом ее творчество оборачивается какой-то неожиданной гранью, словно предостерегая от поспешных выводов.

Почти каждая попытка вывести Лени Рифеншталь из прижизненного забвения натыкалась на сопротивление. Последний по времени скандал разгорелся, когда она была приглашена на международный съезд режиссеров-документалистов в Санкт-Петербург, где ее принимали с почетом и наградили главным призом фестиваля "Золотым кентавром". Петербургская общественность была возмущена тем, что сподвижницу Гитлера чествуют в городе, жестоко пострадавшем во время войны по воле Гитлера. Таких обструкций было множество. В 60-м году ее пригласил Английский институт кино. Поднялась волна протеста, институт вынужден был отозвать свое приглашение. В мае 1972 года она была приглашена с фильмом "Олимпия" в Берлин, где 38 годами ранее состоялось ее чествование после премьеры "Триумфа воли". На сей раз триумфа не было, а были демонстрации протеста, в том числе и жертв Холокоста. Показ фильма пришлось отменить. В 1974 году она была приглашена в США на Теллюрайдский кинофестиваль в Колорадо (был, оказывается, и такой!) В фестивале должны были принять участие Френсис Коппола и Глория Свенсон. Их попросили снять свои кандидатуры, но они отказались. Против ее присутствия протестовали как евреи, так и христиане. Тем не менее, ей был вручен Серебряный медальон - за выдающиеся успехи в кинематографии. В Колорадо были не только улюлюканья, но и аплодисменты. Тщеславная Лени была тронута: "Они меня любят" - говорила она. Ей не хватало поклонения и обожания, которым она была окружена в гитлеровской Германии. В ФРГ и ГДР ее фильмы были запрещены, ей не разрешали снимать документальное кино, и она увлеклась подводными съемками в возрасте за 70.

Взяться за перо меня побудил фестиваль Рифеншталь в нью-йоркской городской библиотеке Донелл. Там демонстрировался "Голубой свет", "Триумф воли", "Низина" (Tiefland) и трехчасовый биографический фильм Рэя Мюллера "Прекрасная и ужасная жизнь Лени Рифеншталь". На демонстрации "Триумфа воли" зал был переполнен. Куратор отдела массовой информации библиотеки Джозеф Иранский решил отметить приближающееся столетие режиссера и познакомить широкую публику с ее лучшими фильмами. По имеющимся сведениям МОМА (Музей современного искусства) готовится отметить столетие Рифеншталь в августе широкой ретроспективой ее фильмов, а кинообщество Линкольн-центра, напротив, проводит в апреле ретроспективу немецких картин без ее участия и не планирует показ ее фильмов на август. Единства мнений по поводу демонстрации "Триумфа воли" не наблюдается и 68 лет спустя после того, как фильм был снят. Но чтобы судить о фильме, нужно по крайней мере его посмотреть, дабы не уподобляться тем "простым советским людям", которые не читали (не видели, и не слушали), но "осуждают и требуют наказать".

Я не собираюсь рецензировать "Триумф воли". Я хочу поделиться своими сугубо личными впечатлениями от просмотра этого фильма. Но сначала - несколько слов о месте. Я была в Нюрнберге на стадионе Зепеллин-филд, где в 1934 году проходил знаменитый парад в честь 6-го съезда немецкой национал-социалистической партии, увековеченный Лени Рифеншталь. В параде принимало участие более семисот тысяч человек. Облицованные мрамором трибуны тянулись на 1300 футов и оканчивались с двух сторон колоннадами. В центре был балкон с трибуной для фюрера. Комплекс был спроектирован архитектором Альбертом Шпеером в соответствии с эстетическими вкусами его патрона. Гитлер страдал гигантоманией. Он брал в качестве образцов знаменитые античные сооружения. Трибуны были в два раза больше бань Каракаллы. Зал для партийных съездов - конференц-холл - увеличенная вдвое копия Колизея. Возле него был вырыт искусственный пруд, в котором конференц-холл должен был зеркально отражаться. Строительство было заморожено в связи с начавшейся Второй мировой войной. Сейчас пруд отражает самый большой в мире склад строительной техники. Я пыталась представить себе парад, о котором много наслышана, но ничего подобного тому, что я увидела в фильме, моя бедная фантазия не могла вообразить.

Интерес к фильму прежде всего обеспечивается самой личностью фюрера. Думаю, что кадры с Гитлером были бы находкой для психологов, все еще бьющихся над разгадкой этого феномена. Гитлер определенно обладал харизмой. Лени получила эксклюзивное право снимать его неограниченно, крупным планом и во всех возможных ракурсах и она широко этим правом пользовалась. На протяжении всего фильма Гитлер не сходит с экрана, играя тщательно отрепетированную роль сурового, но справедливого отца нации. Ничего от "бесноватого фюрера": лицо без улыбки и фанатическая сила убеждения в речах. Факт остается фактом: за год с небольшим своего канцлерства, которому предшествовали 10 лет руководства партией, он сумел подчинить себе волю нации настолько, что мог манипулировать ею как угодно. Ликующие толпы вдоль нюрнбегских улиц, в окнах, на крышах - восторженные лица, полные безграничного обожания и нерассуждающей готовности следовать за фюрером в огонь и воду - вот что больше всего поражает в фильме. Как великая нация Шиллера, Гете, Лессинга дала себя оболванить этому ефрейтору и бездарному художнику? Все, однако, не так просто. Гитлер шел к сердцу германского народа через его желудок. Он накормил народ, он дал ему работу на строительстве автобанов. Одетые в полувоенную униформу строительные батальоны со сверкающими лопатками через плечо никогда не забудут этого; юноши с горящими глазами из "Гитлерюгенд" готовы отдать жизнь за своего фюрера. Он вернул нации, опозоренной, униженной в Первой мировой войне, самоуважение, и нация платила ему любовью и благодарностью.

Гитлер делал ставку на молодежь. Лени с удовольствием снимала обитателей палаточных городков. Молодые мускулистые тела, белозубые улыбки, светлые волосы, загорелые лица - гордость нации, ее надежда. Мужественные лица эсэсовцев в черных мундирах; представители разных родов войск в полном обмундировании. Камера любовно останавливается на деталях: обуви, ремнях, головных уборах. Операторы, сидя в траншеях, снимают ноги в добротных сапогах. Через четыре года эти сапоги победно промаршируют по всей Европе. Хотя впоследствии Лени уверяла, что действительным постановщиком партийного ралли был Гитлер, лично вникавший во все детали, а она только определяла точки съемок, ракурсы - этот восторг, этот энтузиазм нельзя было отрепетировать. Это было на самом деле, и это объясняет многое в сущности тоталитаризма как такового. Полное единовластие. Диктатура. Культ одного человека. Оболваненные массы. Парад на "Зепеллин фельд" как две капли воды напоминает парады на Красной площади - те же вытянутые, прямоугольные, геометрически точные колонны; равнение на вождей с фанатическим блеском в глазах; те же знамена и штандарты - только разного цвета и с разными символами. По этому фильму можно (и должно!) изучать природу тоталитаризма, фашизма и национализма, как строение человеческого тела изучают по анатомическому атласу. Фильм, который Лени Рифеншталь делала во славу Гитлера и рейха, обернулся обличительным кинодокументом, и в этом его непреходящая ценность. Бодрые марши Вагнера и, вперемежку с ними, - до боли знакомый мотивчик: "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор". Только по-немецки.

Лени не была членом национал-социалистической партии, она была всего лишь "сочувствующей". Этот фильм вознес 32-летнюю танцовщицу и киноактрису на кинематографический Олимп и покрыл ее имя славой и - позором. Конкретное зло, которое он причинил и еще может причинить, стократ превышает его научно-познавательную ценность, как бы высока она ни была. Попади "Триумф воли" в широкий прокат сейчас, он наверняка стал бы культовым фильмом для бритоголовых всех рас и наций.

Лени не делала попытки извиниться за свой фильм. Она гордилась им и восхищалась Гитлером даже после 1945 года. И это определило отношение к ней современников. Ее попытки оправдаться, представить себя всего лишь исполнительницей чужой воли, не имели успеха. Она могла отказаться от работы над фильмом без всяких для себя последствий - если бы захотела. Ей, в отличие от ее советских коллег, не грозила ни тюрьма, ни ссылка. Она, правда, пыталась отказаться, ссылаясь на то, что должна завершить съемки фильма в Испании, что партийное ралли - это не ее тема, что ее не любит Геббельс (последний аргумент вызвал у Гитлера ироническую улыбку). Антифеминист Геббельс и вправду не жаловал ее, единственную немецкую женщину-режиссера, обладавшую к тому же гордым и независимым характером, и всячески пытался вставлять ей палки в колеса, но Гитлер шутя устранял все препятствия. Он не возражал, даже когда Лени заявила, что будет работать только с собственной (а не с геббельсовской) командой.

Лени сдалась, но, начав работу, она трудилась с полной отдачей и отдала фильму весь свой темперамент и незаурядный талант. Она откровенно эстетизировала фашистскую партию. Ее обожание фюрера сквозит в каждом кадре. Она безусловно была знакома с его расовой теорией и разделяла ее - языком фильма. Шесть месяцев монтируя фильм, по 18 часов не выходя из монтажной, выбирая наиболее выразительные кадры (на нее работала большая съемочная группа и 36 операторов) Лени оставила неотредактированными слова Гитлера "Нация, которая не поддерживает высокий уровень расовой чистоты - погибнет". За этими словами - "Нюрнбергский закон" от 15 сентября 1935 года, который низвел евреев Германии до уровня граждан второго сорта; за этими словами - восемь тысяч еврейских самоубийств только до конца года; 75 тысяч беженцев, толпы, осаждающие посольства иностранных государств. Это было начало "окончательного решения еврейского вопроса"... Гитлер был в восторге от фильма. На его премьере в Берлине 1 мая 1935 года он преподнес Лени огромный букет цветов, окончательно закрепив за ней репутацию "режиссера Гитлера". Геббельс, скрепя сердце, наградил ее призом за лучший фильм.

Человечество не может забыть и простить, что на ее фильмах воспитывалось поколение солдат Вермахта; что под музыку из этого фильма обречённые шли в газовые камеры; что ответственность за шесть миллионов погибших евреев лежит и на ней. Талант, использованный во зло, разит сильнее, и ответственность его носителя перед человечеством - намного больше. Обиженная на весь свет Лени Рифеншталь, похоже, не поняла этого и по сей день.

Фильм "Tiefland", завершению работы над которым помешали съемки "Триумфа воли", она окончательно отредактировала лишь в 1954 году. Это фильм-притча о конфликте испанского деспота-графа и его крестьян, которых он лишил воды. В этом фильме Лени сыграла главную роль уличной танцовщицы Марты, ставшей любовницей графа и вступившейся за крестьян. Лени постаралась отредактировать этот довоенный фильм так, чтобы зло автократии, воплощенное в герое, и сочувствие ее героини простому народу не осталось незамеченным. Картина в основном снималась в горах, и съемки горных пейзажей даже в черно-белом варианте - великолепны. Как, впрочем, и сам фильм, который можно рассматривать как косвенную попытку оправдаться перед потомками.

Лени Рифеншталь не покинула Германию, как большинство ее коллег-кинематографистов, когда антисемитская политика Гитлера стала очевидной даже для тех, на кого она не распространялась. Она оставалась в своем любимом Мюнхене и тогда, когда ветер доносил до него пепел из крематориев Дахау - лишь плотнее закрывала окна. Да, она несомненно войдёт в историю мирового кино, но войдёт в него, увы, "непрощённым гением".

Напоследок хотелось бы поделиться "сторонним наблюдением": после фильма Рифеншталь мне расхотелось вновь посетить Германию...

http://ua-foto.com/fotoclub/articles/112/0/7/
_________________


Фашизм не пройдёт!

[троглодит]

Олимпийские игры 1936 года.



XI Олимпиада. Местом проведения очередных Олимпийских игр Берлин был избран еще до прихода Гитлера к власти. В 1933 нацистская пресса начала нападки на предстоящие игры, называя их "фестивалем, на котором торжествуют евреи", однако после того как Гитлер решил, что Олимпийские игры способны поднять престиж его режима в глазах мировой общественности, всякая критика тут же была прекращена. Подготовка к играм велась с размахом. Нацистское правительство выделило 25 млн. рейхсмарок на строительство девяти спортивных объектов, в том числе на строительство огромного Олимпийского стадиона в Берлине. За три недели до начала игр в стране была строжайше запрещена какая-либо антисемитская пропаганда.

На церемонии открытия присутствовало около 110 тыс. человек. В первый же день ликующая публика приветствовала Ханса Вёльке, завоевавшего первую золотую медаль в толкании ядра и ставшего первым в истории немцем, получившим олимпийскую награду в легкой атлетике. Вёльке и Герхард Шток, занявший третье место, были приглашены в ложу Гитлера, чтобы принять личные поздравления фюрера. В этот же день завоевала золотую олимпийскую медаль и Тилли Флейшер в соревнованиях по метанию копья. После того как во второй половине дня три американца, Корнелиус Джонсон, Дэйв Ольбриттон и Делос Турбер, двое из которых были неграми, победили в соревнованиях по прыжкам в высоту, Гитлер покинул стадион. Представители германского Олимпийского комитета осторожно напомнили ему, что он должен принять в своей ложе немецких спортсменов-победителей и что было бы разумно удостоить чести всех победителей таким же образом. На это Гитлер ответил, что он хотел бы воздержаться от приема каких-либо еще победителей. Затем произошла целая серия затруднительных для Гитлера событий. На третий день соревнований Джесси Оуэнс, чернокожий легкоатлет из университета Огайо, победил в полуфинале в беге на 100-метровой дистанции со временем 10,2 секунды (однако не ставшим официальным рекордом ввиду попутного ветра), а затем в финале установил олимпийский рекорд - 10,3 секунды. На следующее утро он же завоевал вторую золотую медаль в прыжках в длину, победив немецкого спортсмена Луца Лонга. Еще через день Оуэнс завоевал третью золотую медаль в беге на 200 метров с новым олимпийским рекордом 20,7 секунды. В последний день соревнований Оуэнс выиграл еще одну золотую медаль в эстафете на 400 метров. Зрители рукоплескали американскому спортсмену, ставшему героем игр.

Блестящий успех Оуэнса и еще девятерых чернокожих американских спортсменов поставил Гитлера в трудное положение. В соответствии с арийской расовой теорией, ему предстояло награждать граждан второго сорта, негров и евреев. Люди, чьи предки вышли из джунглей, как объяснял Гитлер, являлись первобытными созданиями, но их физические данные оказались значительно выше способностей цивилизованных белых спортсменов. Гитлер намекнул, что эти соревнования на самом деле были несправедливыми, и что негров следует не допускать на будущие Олимпийские игры. Хотя фюрер и присутствовал во время соревнований, когда Оуэнс завоевал свою третью золотую медаль, однако он многозначительно покинул стадион еще до того, как стали вручать награды спортсменам.

Гитлер с огромным воодушевлением следил за теми соревнованиями, в которых в числе победителей оказывались немецкие спортсмены. Но многое в этих Олимпийских играх доставляло ему раздражение. Например, когда французские атлеты, проходя мимо ложи фюрера, подняли руки в знак приветствия, отчего публика взорвалась громом аплодисментов. Долго не смолкающие овации продемонстрировали Гитлеру, что большая часть немецкого народа стремится к миру и согласию со своим западным соседом. Это весьма обеспокоило Гитлера, который не оставлял надежды на военное решение франко-германских проблем.

источник: fact400.ru
_________________


Фашизм не пройдёт!

[троглодит]

Красная Армия Всех сильней!

_________________


Фашизм не пройдёт!

[троглодит]

Добрый дядя Адольф очень любил детей!
Особенно белорусских, украинских
и прочих славянских наций!
А еврейских детишек он просто боготворил!



_________________


Фашизм не пройдёт!

[Господь Бог]

Без комментариев!

[Артур]

[троглодит]

Интервью посвящено истории съемок Лени Рифеншталь в Африке, начавшихся в начале шестидесятых и закончившихся в 2000 году. Лени Рифеншталь совершила путешествие из 20 века в каменный век. Она видела людей, которые находились в полной гармонией с природой. И она наблюдала, что с ними сделалось с "приходом цивилизации". Величайшее достижение цивилизации, фотография, однако, позволила остановить момент времени.

Интервью Лени Рифеншталь Кевину Броунлоу

Если бы Лени Рифеншталь не сделала ничего, только посетила Африку и вернулась оттуда с фотографиями – ее место в истории было бы обеспечено. Не только съемка этих снимков была экстроординарной, экстраординарна и жизненная сила Лени Рифеншталь: впервые она оказалась в Африке, после того как ей исполнилось шестьдесят, а последние снимки она сделала в 98. Ее любовь к Африке вылилась в четыре книги фотографий, в том числе Leni Riefenstahl. Africa
Ее первая экспедиция едва ли могла быть более гибельной и могла бы отвратить ее от Африки. Целью экспедиции были съемки фильма о нелегальной работорговле. На севере Найроби, водитель пытался избежать столкновения с крошечной дик-дик (карликовой антилопой), машина налетела на камень, перевернулась в воздухе и упала в русло высохшей реки. Лени вылетела через лобовое стекло и сильно поранилась – рану на голове зашили иглой для штопки и казалось, что она не выживет. Тем не менее ее способность восстанавливаться невероятна, она выжила. Мельком она увидела воинов Масаи, с копьями в ритуальной одежде. И это так восхитило ее, что впоследствии привело к ее фотографическим работам. Эрнест Хемингуэй описывал Масаи так: «самые высокие, прекрасно-сложенные и производящие потрясающее впечатление люди, которых я видел в Африке».

Когда Кевин Броунлоу беседовал с Лени Рифеншталь, выздоравливающей после другой катастрофы в Африке, она сказала, что именно благодаря Эрнесту Хемингуэю она была так очарована этим континентом.

«Я прочла книгу Хемингуэя «Зеленые холмы Африки». Она произвела очень сильное впечатление. Когда я оказалась там, это мерцание, этот свет, это тепло и эти краски, которые так отличались по яркости от всего, что есть в Европе, все это совершенно очаровало меня. Это напоминало мне художников – импрессионистов – Мане, Моне, Сезанна».
К тому, что Лени Рифеншталь стала автором потрясающих снимков, привела увиденная ею фотография англиского фотографа George Rodger «Нуба из Кордофана», на которой запечатлены борцы Нуба, один из них держит на плечах другого.
«Нуба из Кордофана» магическим образом направила ее в забытые, мало-исследованные части Африки. Но как туда попасть? Финансовое положение было плохим, она не имела пенсии и должна была заботиться о матери. Она использовала возможность заняться съемками фильма на берегах Нила. Ей удалось получить визу, для посещения Судана от Ахмеда Абу Бакра, министра туризма, ставшего ее другом и сыгравшего важную роль в ее жизни. Но затем рухнула Берлинская Стена, ее инвесторы потеряли свои деньги и съемки фильма были отменены.
Второй шанс Лени получила от главы немецкого общества Нансена. Ее предупреждали какой трудной может быть поездка, Лени было больше шестидесяти. Но с ее балетными тренировками, альпинизмом и катанием на лыжах, Лени была абсолютно в себе уверена. Она чувствовала себе «вновь рожденной».


«Я читала, что Нуба жили в Кордофане. Во-первых, никто не знал, где находится Кордофан. Мне потребовалось много времени, чтобы узнать, что Кордофан – это провинция Судана. Когда я спрашивала в Хартоуме, столице Судана, о Кордофане, люди едва представляли себе где это, а о том, где могут быть Нуба не знал никто. Я дважды побывала в Хартоуме, пока я нашла человека, который хотя бы знал, что нубийцы существовали. «Когда я спросила о них, показывая фото Роджера, которое было со мной и которое я показывала разным людям, шеф полиции Кордофана сказал, что те Нуба, которые были на фотографии – «нубийцы без одежды» больше не существуют. Говорят, что они существовали десять лет назад. Но я не перестала искать и расспрашивать.»

Экспедиция общества Нансена ехала по холмам Нубы. После поисков, которые продолжались неделю, единственные встреченные ими нубийцы выглядели так же как другие черные африканцы и носили рубашки и шорты. Дух экспедиции падал. В один день, когда они несколько часов ехали по опустевшим деревням, впереди появились характерные круглые дома Нубы. Лени сфокусировалась на обнаженную девушку, которая в испуге умчалась прочь. Тогда с большими преосторожностями и не меньшим возбуждением они двинулись вперед пешком.

«За обнаженными мужчинами с причудливыми головными уборами, покрытыми белоснежным пеплом", писала она в своих воспоминаниях, -"следовали другие, чьи тела были расписаны белыми орнаментами. Схожим образом расписанные девушки и женщины, украшенные белым жемчугом, ловко двигались, прямые как свечи, неся на своих головах калебасы и большие корзины. Не было сомнений в том, что это были нубийцы».
В тот же вечер экспедиция увидела как происходит борьба – громадная толпа кричащих и необыкновенно расписанных Нуба окружила двух борцов, которые в сопровождении неумолчных барабанов участвовали в ритуальной схватке, окончившейся ношением победителя на плечах, как это было запечатлено на фотографии Роджера.
Кевин спросил Лени, не страшно ли ей, одинокой немолодой женщине было среди дикой Африки.
«Совершенно нет. Я чувствовала себя в большей безопасности, чем на улице своего города. Нубийцы – очень хорошие люди. Я это чувствовала, видела по их лицам, они излучают это. Никогда, никогда, даже если я была совершенно одна Нуба не трогали меня. Они всегда относились ко мне так, будто я одна из них».
Экспедиция разбила лагерь рядом с деревней Нуба, под деревом, которое стало любимым местом Лени в мире. Лени принялась изучать язык и обычаи. «Чернокожие, среди которых мы жили, были настолько удивительными, что я не скучаю ни минуты", писала она матери, рассказывая как Нуба, со своими дротиками собрались вокруг радио и слушали рождественские передачи из Германии.
После остановки в Кадугли к экспедиции присоединился молодой суданский полицейский, который должен был выполнять специфическую роль цензора и предотвращать фотографирование обнаженных людей. Поскольку обнажение запрещено по мусульманским законам.
«Во время экспедиции общества Нансена с нами всегда был полицейский. Но так было только до 1963 года. После этого, когда я путешествовала сама, со мной уже не было полицейского. Ахмед Абу Бакр дал мне специальное разрешение, по которому я могла находится без сопровождающего меня полицейского».
«Останавливали ли полицейские фотосъемку?»
« Да, они пытались, Несмотря на разрешение, которое у меня было. В последнем суданском поселении, власти пытались меня задержать. Я кричала, я была в бешенстве, я бросилась на землю. Я отказалась подчиниться и заставила их уступить. У меня был разработан план. Во время остановки в городе, находящемся в нескольких сотнях километрах, я записала офицера, который говорил, что я имею разрешение от правительства в Хартоуме находиться среди Нуба, это был офицер высокого ранга. Я включила эту запись на последней станции, где меня пытались остановить.Расстояние было громадное – от Хартоума до столицы провинции Элобы – пятьсот километров. И там я показала документы от Министерства Туризма и попросила прочесть официальное разрешение, чтобы записать его на пленку. И я проиграла эту пленку на последней станции. Они не могли там читать. Но они могли слышать!»

«То время, которое я провела среди Нуба было самым счастливым и прекрасным в моей жизни. Они всегда доброжелательны, весь день смеются, никогда не украдут ничего. Они были совершенно счастливы, все доставляло им удовольствие. У них не было смертной казни или чего-нибудь в этом роде. Наказания были совершенно безобидны и самым большим преступлением была кража козы. Тяжелое наказание заключалось в том, что нарушитель должен был на несколько дней отправиться в ближайшее место, где находился полицейский участок и в качестве штрафа заниматься чем-то навроде подметания улиц.»
Но состояние невинности в котором находились Нуба раздражало власти. «Суданское правительство запретило им ходить обнаженными, они должны были что-то носить». Это решение через несколько лет изменило их образ жизни.
Изначально Лени приехала в Африку снимать фильм, а не неподвижные изображения. Но поскольку с фильмом ничего не получилось, она вернулась к своей надежной Лейке.
«Трудный вопрос; как вы узнаете нужный момент?»
«Я просто стараюсь быстро, насколько это возможно, найти нужный кадр. Я работаю очень, очень быстро.»
«Выдающийся талант не может появиться за один день. Как вы поняли, что у вас есть этот талант?»
«Я на самом деле получила его от директора фильма, где я снималась как актриса в первом фильме с Арнольдом Фанком. Он был потрясающим фотографом. Он показал мне как снимать и как кадрировать фотографии. Я научилась этому бессознательно, наблюдая как он работает. И затем я начала бессознательно фотографировать, как это делал он. Бессознательно он был моим учителем.»
«Что вы скажете о Поляроиде?»
«Я имела Поляроид по нескольким причинам. Одной из них была та, что я использовала его для начальников на таможне. Провинции имели таможенные границы и пересекать их всегда было большой проблемой. Я фотографировала таможенных офицеров, и давала им фото, и получала разрешение персечь границу. Фактически, где бы не возникали проблемы с людьми Поляроид был моим первым помощником. Также я использовала его для того, чтобы Нуба впервые увидели как они выглядят. Это было забавно. Когда я показала фотографию, один нубиец сказал другому «Это ты!». Они никогда не видели себя и они продолжали глядеть на фотографию и затем другой сказал «Но это ты!»У них нет зеркал и после того как один нубиец получил такую фотографию их захотели все. Я была полностью разорена. Они все требовали фотографию. У меня не было с собой столько пленки. Они совершенно помешались на этих фотографиях».
«Но у мусульман считается, что фотографировать обнаженных людей плохо?»
«Да. В Судане это очень серьезное нарушение. Это почти криминально. И это было величайшей проблемой. Никто в Судане не должен был знать, что я фотографирую этих обнаженных людей. Во время первой экспедиции я должна была отправлять мои фотографии в Хартоум для цензуры. Это альбом, в котором , в котором как вы видите, есть фотографии, помеченные как неразрешенные для публикации. Они не уничтожали фотографии, мне только не разрешалось публиковать их. Я находилась в черном списке в Хартоуме. Совершенно экстраординарная вещь случилась, когда произошли перемены в правительстве и президент Нимейри пришел к власти – моя книга уже была опубликована и произошло чудо. Поскольку Нимейри сказал «Эти изображения – искусство» я должна была получить награду за них. Даже если люди обнаженные. И я получила высший суданский орден и суданский паспорт.»
Европейское представление о «дикарях» оказалось необоснованным. На самом деле она обнаружила, что так называемые «дикари» более близки ей по духу, чем многие «цивилизованные» люди, которые ей встречались.
«Во время одной экспедиции я имела дело с немцем и англичанином. Это было на юге Судана. У них был очень старый автомобиль в плохом состоянии. Я договорилась с ними о том, чтобы они доставили меня к нубийцам – это 500 км в сторону от их пути. Я предложила им последние остатки денег, которые у меня были.»
За четыре недели, которые она хотела провести среди нубийцев немец потребовал пятнадцать сотен марок вперед. Когда автомобиль наконец довез их до «ее» дерева нубийцы окружили их, крича «Лени-Лени гиратзо» («Лени вернулась»). «Мужчины и женщины обнимали меня, дети тянули за одежду» - писала Лени. «Ликование было неописуемым и я была совершенно счастлива. Я ждала этой встречи и все мои надежды более чем сбылись.»
На следующее утро немец объявил, что они должны уехать через два дня. Лени протестовала, она заплатила за четыре недели. Но немец стоял на своем. Нубийцы, поняв ситуацию, просто перенесли ее лагерь и одолжили одну из своих шляп. Ей сказали, что должен состояться большой фестиваль борьбы.
«Борьба была их жизнью. Для них самой важной вещью после смерти являлась борьба. Они начинали с детства. Как только дети начинали ходить, они начинали бороться.»
Лени решила не сообщать немцу, что она отправляется на фестиваль. Но к ее тревоге расстояние оказалось очень большим, жара была свирепой и Лени чувствовала себя плохо. Нубийские женщины остаток пути пронесли ее в корзинах на голове.
Фестиваль превосходил все, что она когда-либо видела. Ее друзья нубийцы отвели ее в место, где самый лучший борец из месакинских нубийцев сражался с борцом из региона Тогадинди, ростом почти семи футов. Замечательное событие достигло апогея, когда Лени поймала взгляд немца и англичанина.
«Они сказали, что должны уехать и я должна идти с ними. Но я не могла ехать, потому что мои вещи были в другом месте, не там где происходил фестиваль».
Но хотя нубийцы умоляли ее остаться, Лени должна была уехать. Плача от разочарования она села в автомобиль и когда они вернулись в лагерь, немец признался, что они уезжают только на следующий день. Лени могла бы находиться на фестивале. Ночью пришли нубийцы, которые ушли с фестиваля для того, чтобы попрощаться с ней.
«Немец и англичанин увезли меня прочь. Нубийцы бежали рядом, хватая за руки и крича «До свидания, до свидания!» Они очень хотели, чтобы я осталась. Они уже выбрали место, где собирались построить для меня дом. Я действительно хотела остаться, я собиралась там остаться.»
Нубийцы бежали рядом с машиной, крича «Лени бассо» Конечно, Лени знала, что вернется.
В мае 1963 года Лени сопровождала принца Эрнста Исенбурга, жившего в течение тридцати лет в Западной Африке к масаям.
«Масаи очень интересный материал для фотографа, их внешность и одежда. Фотографии, которые я сделала в Судане редки, потому что люди едва ли туда доберутся, но эти фотографии масаев не так ценны, потому что их очень много.»
Лени была впечатлена разницей между нубийцами, которые относились к женщинам с уважением и масаями, для которых они представляли меньшую ценность, чем коровы.
«Но они могли быть обезоруживающе очаровательны и они даже устроили соревнования для нас.»
Когда Лени вернулась в Мюнхен, ее мать была потрясена тем как Лени выглядела. Она была здорова, только волосы пострадали от солнца, но она потеряла большую часть веса. Это было связано с роликами пленки, которые она отсылала в Европу.
«Я отдала их молодому человеку, это был студент по имени Улли, он взял их, чтобы доставить моей матери. Он засветил их. Уничтожил все до одной. Я могла никогда не повторить их.»
Лени была потрясена и едва могла спать и есть. К счастью сохранилось девяносто первых пленок, где были все фото нубийцев. Лени предложила их немецким журналам Stern, Bunte Illustrierte и Quick. Но они отвергли все из них, вероятно по той причине, что она была кинорежиссером во время Третьего Рейха. Только в издании Kristall, чьи редакторы были восхищены фотографиями, выразили желание опубликовать их, что они и сделали в трех выпусках. Лени выступала с лекциями, где показывала фотографии и каждый раз реакция аудитории была восторженной.
Неудачи всегда жестоко преследовали Лени, но она всегда противопоставляла им свою гибкость и храбрость. И время от времени за неудачами следовали удивительные подарки судьбы.
В Судане разразилась революция. Но ее старый друг Ахмед Абу Бакр получил разрешение для съемок на холмах, где жили нубийцы. Лени писала, что нубийцы втретили ее еще даже более приветливо, чем в прошлый раз. Все было таким же как раньше. Нубийцы казались самыми счастливыми людьми на земле.
В 1966 году Лени показала сохранившиеся пленки группе ВВС в Лондоне. Среди прочих зрителей присутствовал и Кевин Броунлоу, который был в восхищении от увиденных фотографий.
«Фотографии тоже могут быть художественными», - сказала Лени, которая ожидала предубеждения от аудитории, состоявшей из деятелей кино. «Я люблю фотографии, потому что их можно рассматривать подолгу». И Кевин Броунлоу вспоминает, что зрители чувствовали себя исключительно привелигированными.
В 1966 году Лени осознала, что не способна управлять всем сама. Она нуждалась в ком-нибудь, кто разбирался в кинокамерах. И невероятно, но она нашла такого человека. Хорст Кеттнер был высоким молодым человеком, чья внешность вызвала у Лени доверие с первого взгляда. Он прекрасно проявил себя, приехав в Лондон, несмотря на то, что он ни слова не говорил по английски, раздобыв Лэнд Ровер, несмотря на забастовку на заводе и проехав не останавливаясь от Лондона до Мюнхена.
«Я не снимала фильм. Я только фотографировала. Хорст снимал на 16мм Аррифлекс. Он был очень полезен. Особенно когда ломался автомобиль. Сменить колесо для меня было изнуряющее трудно. И кроме того, было так здорово иметь рядом того, кто может оценить всю эту красоту, друга, который может видеть и чувствовать все вместе со мной. Хорст чуствовал все также как я.»
После преодоления ряда сверхъестественных трудностей, Лени еще раз удалось приехать к нубийцам. Она опять была втречена с восторгом. Они выстроили для нее дом. Но она была потрясена теми изменениями, которые она обнаружила.
«После пяти лет отсутствия, когда мне удалось вернуться, я обнаружила их одетыми в тряпье. На них влияло правительство Судана, которое снабжало их одеждой. Им больше не позволялось ходить обнаженными. И это их изменило.»
Когда Хорст и Лени попытались заснять фестиваль борьбы, они обнаружили, что даже атлеты ходили в трусах. Хорсту не удалось уговорить их снять одежду, теперь они чувствовали себя без нее смущенными. Ритуал очень сильно изменился и стал скучен для фотографии. Еще более удивительно, что Лени узнала, что среди нубийцев появилось воровство. Ряд плохих урожаев вынудил молодых мужчин отправиться в город искать работу; они возвращались с одеждой, венерическими болезнями и деньгами.
«Первая монета, первые деньги изменили характер нубийцев. Теперь они могли купить что-нибудь. Они выращивали хлопок и продавали его, и когда они получили деньги и смогли покупать вещи, другие тоже стали желать денег. До этого между ними не было различий. Без денег все были равны. С появлением денег, одни имели их больше, другие меньше и так внезапно появилось нечто, чего раньше не было, некая конкуренция, некая зависть. И это изменило их характер.»
Лени опасалась, что катастрофа, перевернувшая мир коренных жителей Америки и австралийских аборигенов вскоре разрушит нубийское общество. Она писала:"Когда появляются темные стороны цивилизации, счастье людей исчезает."
Когда она вернулась назад в Германию, ее фотографии нубийцев были напечатаны в декабрьском номере журнала Stern 1969 года, вскоре они вошли в впечатляющую книгу, опубликованную в Америке, Франции и Германии. Она захватала с собой книгу, чтобы показать ее нубийцам, но когда она приехала, она обнаружила рай разрушенным. Нубийцы были столь же полны любви как всегда и ее старые друзья не изменились, но другие начали выпрашивать лекарства, сигареты, бусы, батарейки, очки от солнца… И все они теперь носили грязные лохмотья, «хуже чем у нищих в трущобах Европы.»
«Когда я показала им фотографии, где они были еще без одежды, они внезапно смутились. Им было внушено, что это нехорошо.»
В этой экспедиции у Хорста были основания думать, что Лени помешалась; она решила отыскать более далекое племя нубийцев, называемое Кау, и не смотря на то что заканчивался бензин и не было карты местности, где они находились, они с усилиями двигались вперед. Жара была адской, путешествие изнурительным, но они были вознаграждены «необычным и потрясающим зрелищем.»
«В последних лучах заходящего солнца», писала Лени, «очень тонкие фигуры двигались с балетной пластикой под звуки барабанов. Девушки были совершенно обнажены, покрыты маслом и раскрашены в различные цвета от красного до охры и желтого. Их движения были соблазнительными и становились все более и более дикими.. Танцующие не заметили меня пока я, спрятавшись за ствол дерева, снимала их телефото объективом. Для меня это было самое потрясающее зрелище, которое я когда-либо видела во время своих поездок в Африку.»
Они также сняли зуар (битву с ножами);этому способствовало то же самое желание увидеть что-то, что привело их экспедицию в первой место.
«Кау не занимаются борьбой; это скорее бой с кровью, которая покрывает их руки. Никто никогда не фотографировал их до этого. Ни одно племя не сражается таким образом. Ничего подобного нет нигде в мире. Для меня, как для фотографа, это было сенсационно. И никакие другие люди в мире не имеют такого дара в создании масок. Аборигены Новой Гвинеи по сравнению с ними примитивны, нубийцы Кау настоящие художники. Их маски – искусство.»
Она открыла эти маски в другой деревне, Ниаро. «Тело юноши было фантастически расписано, как леопард, а его лицо напомнило мне Пикассо. К моему удивлению, он не возражал против того, чтобы его сфоторафировали и вскоре я обнаружила, что не только он расписан таким необычным образом; мне всюду попадались молодые люди, лица которых были подобны стилизованным маскам.»
«Они когда-нибудь были против того, чтобы их фотографировали?»
«Месакинские нубийцы никогда. Они всегда были самыми лучшими друзьями. Но между нубийцами Кау и Месакин есть большая разница. Некоторые Кау отказывались. Работа с Кау всегда была очень, очень трудной. Нет, все что я видела, я фотографировала. В любом случае запрещалось все. Все было битвой у Кау.»
В Хартауме, Ахмед Абу Вакр представил Лени президенту Нимейри. В признание ее заслуг перед Суданом, ей было даровано суданское гражданство. Однако, говорить об одежде было табу.
Они вернулись в 1974 и были еще больше разочарованы. Борцы теперь одевались в арабские костюмы. Деревня Кау опустела.
Между тем признание Лени росло. Stern и Sunday Times публиковали фотографии с Кау, которые стали известны во всем мире. Арт Директор Немецкого Клуба наградил Лени золотой медалью за лучшие достижения фотографии 1975 года. Президент Нимейри вручил ей награды в Хартоуме и с похавлами отозвался о ее книгах, форма и содержание которых позволяло даже мусульманам смотреть на голых нубийцев. На Рождество суданское правительство подарило несколько сотен копий книг посольствам других стран.
В 2000 году Лени и Хорст попытались встретиться со своими прежними друзьями нубийцами. В основе этой идеи лежало желание узнать, как они пережили многолетнюю войну и собрать для них деньги.
Их поездка была заснята Баварской киностудией. К сожалению, многих своих друзей Лени найти не удалось. Они погибли во время войны. Экспедиция закончилась очень неудачно. Вертолет потерпел аварию. У Лени было сломано несколько ребер, повреждены легкие.
Лени Рифеншталь совершила путешествие из 20 века в каменный век. Она видела людей, которые находились в полной гармонией с природой. И она наблюдала, что с ними сделалось с «приходом цивилизации». Величайшее достижение цивилизации, фотография, однако, позволила остановить момент времени.

Кевину Броунлоу
(С изменениями, по материалам taschen.com)
_________________


Фашизм не пройдёт!

[троглодит]

На 102-м году жизни умерла Лени Рифеншталь, любимый режиссер Гитлера
9 сентября 2003 г.



В Германии в возрасте 101 года скончалась Лени Рифеншталь, передает AFP со ссылкой на немецкое издание Die Bunte. Лени умерла в понедельник вечером во сне в своем особняке в городе Пекинг на берегу Штарнбергского озера в Баварии. У нее остановилось сердце, сообщил давний компаньон Рифеншталь Хорст Кеттнер.

Рифеншталь приобрела известность, как любимый кинорежиссер Адольфа Гитлера, сняв знаменитый фильм "Триумф воли" о митинге нацистской партии в Нюрнберге в 1934 году. Ее называли певцом нацизма, и после войны она попала в неофициальные "черные списки".

Лени Рифеншталь родилась в 1902 году в Берлине. Сначала занималась танцами и театром, а в начале 30-х годов увлеклась кинорежиссурой. Среди поклонников ее творчества оказался и Адольф Гитлер. Ее первые фильмы - "Голубой свет" и "Священная гора" - наделали много шума.

Весной 1932 года Гитлер попросил Рифеншталь снять несколько пропагандистских фильмов. Именно так появилась кинокартина "Триумф воли" о митинге нацистской партии в Нюрнберге в 1934 году. После этого Рифеншталь проводила съемки Олимпийских игр в Берлине в 1936 году.

Сама Лени Рифеншталь недавно заявила: "Снимая "Триумф воли", я всего лишь реализовала собственные художественные задачи сделать фильм, который не был бы только глупой кинохроникой. Я очень страдала от нападок на меня. Снова и снова люди обижали меня".

Однако в обеих работах Лени Гитлер предстал сильной личностью, харизматическим лидером, которого обожает народ. Некоторые кадры "Олимпии" все-таки свидетельствуют о том, что Рифеншталь не была "карманным" режиссером фюрера. В картине показан блистательный чернокожий атлет Джесс Оуэнс, чье безусловное превосходство противоречило арийской теории нацизма.

Она всегда отвергала слухи о том, что являлась членом нацистской партии и говорила только о смеси наивности и страстном желании снять хороший фильм. После окончания Второй мировой войны она дважды представала перед судом и дважды была оправдана. Однако за причастность к нацистской пропаганде Лени была приговорена к 4 годам лишения свободы.

После войны Рифеншталь увлеклась фотографией, а в возрасте 71 года занялась нырянием с аквалангом, чтобы делать подводные съемки. В 70 лет она одна прошла почти через всю Африку, чтобы сфотографировать исчезающие африканские племена.

К своему столетию в прошлом году Лени сняла новый фильм - 45-минутную документальную ленту, рассказывающую о подводной жизни в Индийском океане. Для съемок фильма в период между 1974 и 2000 годами Рифеншталь предприняла более 2 тыс. погружений под воду, чтобы запечатлеть на пленку редких рыб и растений.

Несмотря на свой возраст и серьезные травмы, полученные 25 лет назад при катании на лыжах, Рифеншталь до последнего времени продолжала активно заниматься своим хобби - дайвингом. Чтобы инструктор в школе подводного плавания выдал ей аттестат на право пользования аквалангом, Лени подделала свидетельство о рождении, уменьшив свой возраст на 20 лет.

"Только под водой я по-настоящему счастлива, - говорила Рифеншталь. - Боль уходит, и я становлюсь другим человеком. Даже акулы не могут остановить меня".
_________________


Фашизм не пройдёт!

[Господь Бог]

Без комментариев!

[троглодит]

В тот день Лени Рифеншталь впервые взяла в руки камеру. Она снимала эффектный эпизод ночного лыжного похода при свете факелов. Вдруг в руке у стоящего поблизости мальчика взорвался факел: пламя задело лицо и руку Лени и сильно обожгло ребенка, но Рифеншталь продолжала снимать, не обращая внимания на собственную боль и крики испуганных коллег. Так она работала всю жизнь - увлеченно, не замечая ничего вокруг.

Иногда неосознанно, иногда нарочно она закрывала глаза на то, что ей не нравилось или мешало. Рифеншталь всегда отстаивала независимость искусства от политики и идеологии. И в то же время своим примером доказала прямо противоположное. Ее самые известные документальные фильмы "Триумф воли" (1935 год) и "Олимпия" (1938 год), которые критики безоговорочно относят к шедеврам мирового кинематографа, были созданы для Третьего рейха. Сотрудничества с фашистами ей не могут простить до сих пор. Вся послевоенная жизнь Рифеншталь - это бесконечные попытки оправдаться. В 1993 году вышел документальный фильм Роя Мюллера "Власть образов: Лени Рифеншталь" (английский вариант названия - "Прекрасная, ужасная жизнь Лени Рифеншталь"). 90-летняя Рифеншталь не очень охотно вспоминает о нацистской Германии: то делает вид, что не понимает вопросов, то резко защищается. Но как только речь заходит о кино, Рифеншталь преображается и начинает увлеченно рассказывать.

Хелена Берта Амалия Рифеншталь родилась 22 августа 1902 года в семье состоятельного коммерсанта. В конце XIX - начале XX века в Европе бурно развивался танец. Казалось, пластикой человеческого тела можно выразить любые чувства, даже те, которые не передашь словами. Вероятно, Лени уже тогда увлекали экспрессивные возможности тела, и она решила стать танцовщицей. В 21 год Лени выступила с первой сольной программой. Ее номера пользовались успехом, она танцевала в Берлине, Мюнхене, Праге, Цюрихе, участвовала в постановках Макса Рейнхардта. Лени была очень красива: безупречный овал лица, большие выразительные глаза и пышные рыже-каштановые волосы.

Балетом она занималась недолго. Увидев фильм Арнольда Фанка "Гора судьбы" (в советском прокате "Скала смерти"), танцовщица решила, что обязательно должна попасть в горы. Специфический немецкий жанр "горного фильма" изобрел в начале 20-х Фанк, бывший геолог. Он обучил скалолазанию съемочную группу и ежегодно "спускал в долину" очередную картину о неприступных вершинах, сверкающих на фоне грозовых облаков, и о героях с высокой душой и гордым сердцем. В то время фильмы делали преимущественно в студии, Фанк же впервые использовал сложные натурные съемки.

Скалистые пики и обрывы покорили Лени с первого взгляда. Она передала Фанку свое "портфолио": шикарную фотографию в жемчугах и перьях и хвалебные отзывы о выступлениях. Восхитительные глаза Лени не могли не произвести впечатления, и она стала ведущей актрисой "горного кино". Ее героинями были романтические, наивные и очень смелые девушки. Работа у Фанка требовала не только спортивной подготовки, но и немалого мужества. Лазить по горам приходилось босиком, без страховки. Если героиня по сценарию попадала в лавину, Лени на самом деле с головой заваливали снегом, делая по нескольку дублей (а мороз порой достигал 20-30 градусов!). Но "скалолазке" все было нипочем. "Горы давали потрясающее чувство свободы. Помню, когда я забиралась на вершину, я испытывала ни с чем не сравнимое счастье", - вспоминала она потом.

Вскоре Рифеншталь стало тесно в рамках чисто актерской работы. Ей надоело выполнять чужие команды, она хотела командовать сама. В 1932 году она сняла первый (разумеется, "горный") фильм "Голубой свет". Его действие происходит в итальянской деревушке в Доломитовых Альпах. В полнолуние на вершине горы сверкает голубой свет, играющий роковую роль в судьбе местных юношей. Словно зачарованные, они стремятся к чудесному сиянию, но разбиваются, так и не достигнув вершины. Рядом с деревней живет "дитя природы" Юнта (Рифеншталь) - то ли колдунья, то ли просто сумасшедшая. Случайно заехавший в деревню немецкий художник влюбляется в Юнту и обнаруживает, что ей известна тайная тропа к вершине, к изумительному гроту из горного хрусталя. Он радостно сообщает деревенским о месторождении ценных минералов, и они бодро обчищают грот. Народ ликует, а лишенная путеводного света Юнта срывается со скалы...

Спустя много лет пожилая Рифеншталь с грустью скажет: "Этот фильм оказался предчувствием моей жизни. Как и Юнту, меня любили и ненавидели. Как Юнта лишилась хрустальных сокровищ, так и я теряла потом все свои идеалы".

Когда кто-то предложил ей сходить в берлинский Дворец спорта послушать речь Гитлера, она понятия не имела ни о нем, ни о его партии. Но атмосфера политического митинга и выступление Гитлера так поразили Рифеншталь, что она написала ему восторженное письмо. Выяснилось, что фюрер восхищался героинями Лени, поэтому ее удостоили аудиенции. Вскоре Рифеншталь получила полупредложение-полуприказ снять документальное кино о Нюрнбергском съезде нацистской партии. Тут не обойтись без пафосных aphorism.ru/" title="aphorism.ru/" title="фразы, изречения, афоризмы">фразы, изречения, афоризмы">фраз, ибо фильм "Триумф воли" действительно стал роковым для Лени Рифеншталь, определив всю ее будущую долгую драматическую жизнь.

На "Триумфе" для Рифеншталь были созданы замечательные условия: в ее распоряжении находились 30 камер, 36 операторов с ассистентами и около 80 помощников. Ей удалось даже добиться разрешения на то, чтобы закрепить одну камеру между флагштоков (она видна в фильме), именно с нее сняты самые впечатляющие панорамы. Лени стремилась придумать как можно больше положений для камеры: сверху и снизу, съемки движущейся и статичной камерой, крупные и дальние планы, неожиданные ракурсы. Монтаж занял пять месяцев (Лени больше никого не подпускала к пульту). Под конец она работала по 20 часов в сутки.

В итоге получился грандиозный спектакль. Зрителю показывают не реальность, а фантасмагорию, выдаваемую за реальность. В "Триумфе" нет дикторского текста, но образ выразительнее слова. Речи Гитлера были нацелены не на логическое, а на эмоциональное восприятие, и фильм взывал не к разуму, но к глубинным инстинктам. Он прославляет отказ от индивидуальности, объединение в массу. "Триумф" - апология тоталитаризма, люди в нем низведены до деталей, неразличимых в общем орнаменте. -Юношеский профиль - часть шеренги, шеренга - часть марширующего отряда, отряд - часть Германии. Даже старинные дома и скульптуры Нюрнберга оказываются вовлеченными в фашистский спектакль. Слова при этом излишни.

Существует легенда, что после "Триумфа" Рифеншталь получила приглашения работать от Сталина и Муссолини.

Напрочь лишенный художественного вкуса Гитлер догадался, что фильм должен снимать не партийный функционер, а художник. Это было первое полнометражное кино о нацистах, первый художественный образ Гитлера, предъявленный миру. "Триумф" заставил идти за фашистами не один десяток тысяч человек.

Сейчас "Триумф воли" действует почти так же сильно, как "Ночь и туман" Алена Рене (1956 год), посвященный лагерям смерти. Кадры марширующих нацистов и знамен со свастикой невозможно отделить от нашего знания о Второй мировой войне и Холокосте, поэтому не получается оценивать "Триумф" исключительно в эстетических категориях. Его публичный показ запрещен по сей день.

Во "Власти образов..." Лени спрашивают: "Вы, конечно, гордитесь "Триумфом воли", но все-таки, после всего, что вам пришлось пережить..." "Горжусь ли я? - эмоционально реагирует Рифеншталь, - что вы, я жалею, что сняла его: если бы я знала, что он мне принесет, то ни за что не стала бы его делать".

В то время когда снимался фильм, Рифеншталь, как и большинство немцев, верила Гитлеру, хотя и не вступала в его партию. Когда закончилась самая страшная в мировой истории война, Лени говорила: "В 1934 году никто не мог знать, что из этого выйдет". Насчет Гитлера заблуждалась не одна Лени: в 1937 году "Триумф воли" получил во Франции золотую медаль. (Были, однако, и люди, которые хорошо понимали положение вещей. В 1933 году великому немецкому режиссеру Фрицу Лангу, автору национального киноэпоса "Нибелунги", Геббельс предложил "встать у руля" немецкого кинематографа; вечером того же дня Ланг покинул Германию.)

Следующий фильм Рифеншталь, посвященный берлинским Олимпийским играм 1936 года, был еще более грандиозным. Нужно было снимать выступления всех спортсменов, каждый момент состязаний. До начала съемок она несколько месяцев учила операторов, для каждого из них были подобраны или изготовлены на заказ камеры и объективы. Придумывались немыслимые ракурсы: одну камеру запускали на воздушном шаре, другую - для съемки бегунов - вмонтировали в движущийся механизм, третью приспособили для съемки одновременно в воде и над водой, около площадки для прыжков в высоту вырыли яму для оператора. Отсняли 400 километров пленки, один только просмотр материала занял два с половиной месяца. И опять Рифеншталь сама монтировала фильм - почти два года.

"Олимпия" входит в десятку лучших фильмов мира. И техника, и способы съемки, опробованные в "Олимпии", стали классическими и использовались потом неоднократно, но повторить тот успех никому не удалось. Оживающая греческая статуя, фрагменты марафона, гребли, метания ядра цитируются в фильмах, клипах, рекламе - везде. "Олимпия" - гимн совершенному человеческому телу. Герои фильма не только прекрасны, но и эротичны. (Недаром Р. В. Фасбиндер потом хотел, чтобы Лени фотографировала для него мускулистых красавцев.)

Намерения Рифеншталь вновь совпали с направленностью нацистской пропаганды - культом здорового, сильного, преданного вермахту человека. Однако на этом близкие отношения с партийной верхушкой закончились. Свое дело для рейха Лени сделала, теперь ему требовались обычные поденщики. Она не вписывалась в систему фашистских идеалов, где культ мужественности был тесно сопряжен с пренебрежением к женщине. Словно вопреки этому, Рифеншталь решила снять фильм по "Пентесилее" Клейста. Гордая и жестокая царица амазонок уничтожает всех, кто пытается ограничить ее свободу, даже своего возлюбленного. Еще в начале 20-х годов Макс Рейнхардт хотел поставить "Пентесилею", и яркая Лени казалась режиссеру подходящей для роли безумной амазонки. Проект Рифеншталь провалился: тоталитарному государству не требовались "проблемные" фильмы, ему нужны были незатейливые комедии и пафосная героика.

Кажется, лишь в начале 40-х годов Лени начала понимать, что происходит. Она заметила желтые звезды на одеждах евреев. Ее единственного брата Хайнца за антивоенные высказывания отправили на русский фронт, где он вскоре погиб. Лени спешно уехала в Испанию делать второй художественный фильм - "Долину", по пьесе каталонского драматурга Анжело Гимера и опере д'Альбера. Она занималась им до самого конца войны, переезжая из Испании в Австрию, оттуда - в Прагу и стараясь как можно меньше времени проводить в Германии. Современный критик Роберт фон Дассановски называет фильм "внутренней эмиграцией" растерянной Рифеншталь. Она снимала так, словно ничего не изменилось со времени "Голубого света": ни в ее жизни, ни в кино. Даже отказалась от цвета, считая черно-белую пленку более выразительной.

Как и в "Голубом свете", в "Долине" можно найти параллели с жизнью Рифеншталь. Это история женщины, поверившей лжегерою. Маркиз заманивает танцовщицу-цыганку Марту в свой замок, наряжает в дорогие одежды, обещает беречь, защищать и жениться. Но оказывается жестоким и коварным негодяем. Романтичный пастух Педро душит подлого узурпатора. Освобожденные селяне ликуют, а Марта с пастухом уходят навстречу радуге. Рифеншталь сыграла в фильме главную роль. В 40 лет она по-прежнему была красива и замечательно танцевала.

В жизни все было иначе. В жизни пастух-освободитель счел Марту не наивной жертвой, а подлой предательницей и готов был задушить ее вместе с маркизом.

Впервые Лени остро почувствовала противоречие между тем, как ощущала себя она сама, и тем, как видели ее другие, во время американских гастролей с фильмом "Олимпия". Пока она плыла на пароходе, случилась ночь с 9 на 10 ноября 1938 года, "хрустальная ночь" - массовые еврейские погромы по всей Германии.

Как только Лени ступила на берег, посыпались вопросы: что вы думаете о преследовании евреев? Одобряете ли вы разрушение синагог в Германии? Вы тоже антисемитка? "Я ничего не знаю, - оправдывалась Лени, - я не слышала ни о каких погромах, этого не может быть, я вам не верю!" Ее бойкотировали. Перед ее гостиницей проходили антифашистские демонстрации: "Leni go home!" Деятели киноиндустрии отказывались от встреч с ней. Не испугался только Уолт Дисней. Правда, потом выяснилось, что он просто "не знал, в чем дело". Был устроен один-единственный частный просмотр "Олимпии". Реакция была восторженной, но для проката в США "Олимпию" никто не купил. В Германию Рифеншталь вернулась в тяжелом расположении духа. В Америку она ехала как режиссер - представлять свою картину, а ее встретили как прислужника фашистской идеологии. Так будет еще не раз.

Тень Третьего рейха не отпускает Лени. Спустя много лет после войны она увидела в Судане нубийские племена масаки и као. Ее поразило, что у этих людей было какое-то религиозное отношение к прекрасному телу. 60-летняя Лени прожила восемь месяцев одна среди масаки, снимая и фотографируя. В 1973 году вышел 200-страничный фотоальбом "Нубийцы. Люди словно с другой звезды" (за ним последовал в 1976 году "Нубийцы као"), имевший невероятный успех и вызвавший резкие обвинения в нацизме. Кто-то даже провел параллель между черными телами и черной эсэсовской формой. Самой талантливой была статья Сьюзан Зонтаг, где она убедительно доказывает, что негритянские фотографии Лени несут в себе фашистскую тоталитарную идеологию. Потому что пропагандируют здоровую плоть, плоть без изъянов. Потому что мир этих фотографий не подразумевает существования болезни, ущербности, старости. Потому что это взгляд на человека как на объект, с которым можно делать что угодно.

Лени не понимает, о чем говорят ее критики: "Да, я снимаю красивые тела. Меня привлекают эстетические темы, а не отрицательные. Отрицательное, по-моему, вообще не может вдохновлять на творчество". Тем не менее фильмы об Африке так и не вышли на экран.

Это (отчасти умышленное) несовпадение с окружающим миром было всегда. Немецкий историк кино Лотта Эйснер вспоминала, как Лени однажды пригласила ее на ланч вместе с Гитлером - ее, еврейку, которая не скрывала своих левых взглядов.

Когда в Германии пылали костры из запрещенных нацистами книг, Лени снималась в очередной "сказке для взрослых" - играла в Гренландии отважную полярную летчицу. А по возвращении нашла в почтовом ящике прощальные письма эмигрировавших друзей. Тогда она в первый и последний раз пыталась заговорить с Гитлером на политические темы, но он резко оборвал ее. С тех пор Лени почти никогда не высказывала недовольства политикой партии. Даже когда громили вырождающееся и превозносили здоровое, понятное народу искусство. Лени любила экспрессионизм и видела, что на официальных выставках царит абсолютный кич, но не афишировала несовпадение своих вкусов с государственными.

Однако ей приходилось сталкиваться с действительностью лоб в лоб. В начале войны Лени согласилась снимать репортажи о боевых действиях. В первый же день она стала свидетелем карательной операции в польской деревне Конски и была потрясена жестокостью солдат. Она сразу же отказалась от работы военкора.

В 1945 году она даже и не подозревала о поражении Германии, о бомбардировках Берлина, монтировала в своем тирольском домике фильм о романтических пейзажах Испании. Когда Рифеншталь арестовали и обвинили в пособничестве нацизму, она отвечала, что просто снимала документальное кино. Тогда во время допроса ей показали другие документальные кадры - из концентрационного лагеря. Причем первые лагеря появились в Германии еще в 1933-м, еще до съемок "Триумфа воли". Ее наконец заставили узнать, что творится вокруг.

В лагерях для интернированных она провела три года. Суд снял с нее обвинение в пропаганде и поддержке фашистского режима. Ее признали "попутчиком" (Mitlaufer). Но больше Рифеншталь не сняла ни одного фильма. В 50-е годы у нее было много проектов, с ней соглашались работать Анна Маньяни, Брижит Бардо, Жан Кокто, Жан Маре, но ни один проект не был доведен до конца. Поняв, что Старый и Новый свет ее не принимают, Лени уехала в Африку. Снимала в Кении и Уганде документальный фильм "Черный груз" о современной работорговле, фотографировала нубийцев. После неприятия этих работ она ушла еще дальше от людей. Ее новой страстью стал подводный мир. Энергия Рифеншталь - притча во языцех, в возрасте 70 лет она получила удостоверение аквалангиста (правда, пришлось сказать инструктору, что ей лишь пятьдесят). Выпустила новый фотоальбом - "Коралловые сады", продолжает нырять в 90 лет, вновь снимает фильм.

Время от времени ее приглашают читать лекции в киноинституты, награждают на фестивалях (за "Олимпию" и "вклад в киноискусство"), проходят выставки ее фотографий (африканские, подводные, кадры из "Олимпии"). Ее выставки и выступления неизбежно вызывают протесты. На всем, связанном с фамилией Рифеншталь, стоит клеймо "фашистская эстетика". "Я не понимаю, что такое фашистская эстетика", "когда художник творит, он не может думать о политике" - Лени продолжает оправдываться. Не думать о политике можно. Только иногда такая позиция мстит за себя. Особенно талантливому художнику. Для Лени Рифеншталь нежелание выбирать стало выбором. Это судьба многих, предпочитающих оправдываться за свою намеренную слепоту, вместо того чтобы прозреть.

Автор: Анна Чередниченко
_________________


Фашизм не пройдёт!

[троглодит]

Цара Леандер



Цара Хельдберг (так её звали) родилась в 1907 году в шведской провинции. Отец, священник, несмотря на внушительные габариты (он весил 140 килограммов), имел право голоса только в церкви. Домом же заправляла мать – решительная женщина, пуританка с фанатичной страстью к порядку. Зная её характер, не удивляешься, что Цара воспользовалась первой же возможностью, чтобы уйти из дома. Она очень рано выскочила замуж и родила двоих детей. С мужем (одним из многочисленных её мужей) довольно быстро развелась, но от него осталась звучная сценическая фамилия – Леандер. Под этой фамилией она начала карьеру певицы: ездила с аккомпаниатором по маленьким городкам, останавливаясь в дешёвых гостиницах и зарабатывая гроши. Но уже в 1930-м году записала свою первую пластинку, а спустя шесть лет стала настоящей интернациональной звездой. Немецкий язык Цара Леандер знала с детства (её гувернанткой была немка), говорила и пела на нём с едва заметным акцентом, который даже придавал особую прелесть её исполнению. И её взяли на главную роль в мюзикл, который шёл на сцене венского театра оперетты. Спектакль имел бешеный успех, а одну из песен из этого спектакля – «Йес, сэр!» – стала песней года. Берлинская киностудия УФА, потеряв свою главную звезду – Марлене Дитрих (она жила за границей и не собиралась возвращаться в нацистскую Германию), искала ей замену. Хороших и красивых актрис хватало, но только Цара Леандер стала настоящей суперзвездой, затмив славу Марлене Дитрих (во всяком случае, в нацистской Германии). Фильмы Леандер смотрели миллионы людей, по радио каждый день звучали её песни…

Мало, кто знал, что «звезда» чудовищно близорука. В кино это легко было скрывать, но Цара Леандер присутствовала на великом множестве банкетов, приёмов, пресс-конференций, она встречалась со зрителями на премьерах своих фильмов в городах Германии… Киностудия УФА никак не могла допустить того, чтобы публика увидела Цару Леандер в очках с толстыми стёклами. Или без очков, но неуверенно и осторожно, почти на ощупь, спускающейся по лестнице. Можно себе представить, как были бы разочарованы люди! А для киностудии Цара Леандер была самой крупной инвестицией киностудии. Картины с её участием (как правило, музыкальные ревю с многочисленным кордебалетом и роскошными костюмами) требовали очень больших затрат. Сама актриса получала рекордные по тем временам гонорары. Естественно, что всё это должно было окупиться. Трудно представить себе, чтобы спотыкающаяся, близорукая «звезда» могла покорить сердца миллионов. Нет. Кинозвезда - это совершенство, идеал, без каких-либо изъянов, - как на экране, так и в жизни.

И студия УФА, не считаясь с затратами, выделяла для всех публичных выходов Цары Леандер двух постоянных сопровождающих – элегантных, статных молодых людей. Как рассказывает Анна Мария Зигмунд, они играли роль… поводырей. «Осторожно, ступенька», - шептал один из их в ухо актрисе. А другой подсказывал (тоже незаметно для окружающих): «Вам кланяется пожилой господин – слева впереди. А направо никого нет. Это не человек – это мраморная колонна. Внимание! К нам подходит кельнер с подносом. Шампанское?».

Надо сказать, что хотя Цара Леандер довольно сильно зависела от своих сопровождающих, она очень быстро очаровала их настолько, что они, скрывая это, разумеется, от своего студийного начальства, по её просьбе тайком подливали ей на приёмах водку в шампанское. Почти все мемуаристы, знавшие её, с восхищением – или с осуждением – упоминают о том, что она могла перепить любого мужика. И страшно много курила. Впрочем, её низкий голос становился от этого только ещё более завораживающим, сводившим с ума.

У Цары Леандер была ещё одна, никак не подходящая «звезде» слабость: она любила вкусно и много поесть. Она и так никогда не отличалась особой стройностью, а став самой популярной актрисой Германии и постоянно посещая бесконечные, как мы сказали бы сегодня, «тусовки» и «презентации», сильно растолстела. И никакая диета не помогала. Поэтому ей приходилось носить – в том числе и на экране – почти исключительно чёрные или очень тёмные платья: они скрывали вышедшую за все допустимые пределы фигуру Леандер. Художники киностудии УФА придумали ещё один трюк. Поющую звезду ставили в фильмах рядом с какой-нибудь огромной, пузатой фарфоровой вазой. В сравнении с ней роскошные формы актрисы не столь бросались в глаза.

То, что Цара Леандер была кинозвездой номер один в нацистской Германии, накладывало на неё и определённые идеологические обязательства. Она участвовала в многочисленных пропагандистских акциях, раздавала автографы на параде, посвящённом взятию немцами Парижа, собирала пожертвования на зимнее обмундирования для вермахта. Делала это без особой охоты, но деться было некуда. «Третий Рейх» сделал её звездой, за это приходилось расплачиваться. В свою очередь, и нацистские бонзы не скупились. Царе Леандер за символическую плату предоставили, например, огромную виллу в пригороде Берлина, помпезное празднование её 32-летия в марте 39-го года было оплачено министерством пропаганды, глава которого – Геббельс – сам приехал с поздравлениями. В разгар праздничного веселья хозяйку дома позвали к телефону. Звонил из Швеции её муж. Звонил не только для того, чтобы поздравить. Он сообщил, что ему, наконец, удалось договориться о приобретении большого поместья «Лэнё» к югу от Стокгольма, на берегу Балтийского моря. Цара Леандер давно мечтала о том, чтобы его купить. Когда она вышла к гостям и сообщила о том, что сбылась её мечта и она скоро переселится на родину в Швецию, у Геббельса (это заметили все присутствующие) заметно испортилось настроение и он быстро распрощался и уехал. Надежда на то, чтобы крепче привязать Леандер к «третьему рейху», не сбылась.

«Лэнё» представлял из себя поместье площадью 60 тысяч квадратных метров, к которому примыкали 150 гектаров сельскохозяйственных угодий, сдаваемых в аренду, и морской залив, который тогда тоже стал собственностью актрисы. Большой трёхэтажный дом (не дом – настоящий замок!) в форме буквы Т, был построен в начале двадцатого века тем же архитектором, который построил знаменитый Северный музей в Стокгольме. 39 комнат этого дома Цара Леандер обставила антикварной мебелью и украсила старинными картинами. Она часто приезжала сюда: возможность регулярных (два раза в месяц) поездок в Швецию была обговорена в контракте, который Леандер заключила с киностудией УФА, и планы съёмок составлялись так, чтобы она могла бывать дома. Более того: студия оплачивала ей полёты в Стокгольм. Возвращаясь в Берлин, она первым делом встречалась с Геббельсом, рассказывая ему о настроениях в Швеции и неизменно добавляя, что население с большой симпатией относится к Германии. В общем, она говорила Геббельсу то, что тот хотел услышать, и, судя по его дневникам, он оставался доволен рассказами Цары Леандер. Кроме того, она всячески подчёркивала свою аполитичность, а после начала Второй мировой войны в 39-м году – свой страх за детей (её дочь и сын жили какое-то время вместе с ней в Берлине, позже она отослала их в Швецию). В 39-м году отношения между кинозвездой и бонзами «третьего рейха» стали портиться. Ещё до этого Геббельс намекал ей, что неплохо было бы вступить в партию. Но Леандер неизменно отказывалась. Более того: она не вступила даже в нацистский Союз кинематографистов, членство в котором было обязательным для всех, кто хотел работать в кино. Для Цары Леандер – единственной! – сделали исключение. После начала войны, как рассказывает книга «Женщины нацистов», Геббельс уже прямо предложил ей принять немецкое гражданство. Она ответила решительным «нет», что вызвало резкое недовольство Гитлера.

Впрочем, снималась она по-прежнему часто. В том же 39-м году на экраны вышел фильм о Чайковском с Царой Леандер в главной роли. Она, разумеется, играла не самого композитора, а его возлюбленную. Но мы не оговорились: роль действительно была главной в картине. От настоящего Чайковского в фильме почти ничего не осталось, кроме фрагментов из его произведений. Сразу шесть сценаристов в страшной спешке, по ночам, писали сцену за сценой, превращая главного героя и юбиляра (ему в 1940 году должно было бы исполниться сто лет) из гомосексуалиста в трагического любовника, разрывающегося между двумя женщинами, одну из которых и играла Цара Леандер. Со съёмками торопило министерство пропаганды «третьего рейха», потому что нужно было успеть к заключению договора со вчерашним заклятым врагом – Советским Союзом. Гитлер собирался заключить с ним договор о ненападении, затем о дружбе и поделить Польшу. Стороны (пока ещё на тайных встречах) быстро нашли общий язык. Фильм о русском композиторе ознаменовал крутой поворот в отношениях между гитлеровской Германией и сталинским Советским Союзом. Его премьера состоялась за неделю до знаменитого приезда нацистского министра иностранных дел Риббентропа в Москву. А спустя неделю после его приезда Гитлер начал Вторую мировую войну.

Что касается фильма о Чайковском, который вышел на экраны под названием «Была упоительная ночь бала», то он имел огромный успех – причём не только в Германии, но и во многих других странах. Но после 22-го июня 41-го года, то есть после нападения на СССР, Геббельс запретил его показ – как и исполнение музыкальных произведений Чайковского. Но песня «Только не надо плакать из-за любви», которую спела в картине Цара Леандер и которая стала одним из самых популярных её хитов, продолжала исполняться – без упоминания о том, где она впервые прозвучала.

Предпоследний из своих десяти фильмов берлинской студии УФА, в которых Цара Леандер неизменно играла главные роли, она сняла в 1942-м году. Он назывался «Большая любовь» и должен был укрепить дух немецких солдат, воевавших на Восточном фронте. Сюжет его такой. Певица варьете (Цара Леандер) знакомится в бомбоубежище во время воздушной тревоги с военным лётчиком. Начинается любовь, прерываемая сценами боёв в Африке, во Франции, на Восточном фронте и эпизодами героической жизни немецкого народа в тылу. В конце певица и лётчик уже решили было пожениться, но тут приходит приказ: ему нужно немедленно отправляться на фронт. В заключительной сцене Цара Леандер провожает страдальческим, но всё же полным оптимизма и гордости взглядом эскадрилью её любимого, летящую на восток.

Как и в других картинах Леандер, и в этой главное – песни, которые она исполняет. Те, что она спела в «Большой любви», тоже стали хитами, и чем ближе к разгрому «третьего рейха», тем чаще они звучали по радио и на концертах. Ведь одна называлась «Это ещё не конец света» (вы ещё услышите её – в самом конце передачи), а другая: «Я верю, что чудо случится». Чуда не случилось. Гитлеровская Германия была разгромлена. Цара Леандер, как и многие, поняла уже в конце 42-го года, во время Сталинградской битвы, что такой конец неизбежен. Но в отличие от огромного большинства простых немцев шведская кинозвезда могла уехать из Германии. Впрочем, даже ей это удалось сделать не сразу.

Какое-то время нацистские власти пытались шантажировать её. Гитлер не подписал указ о присвоении ей звания народной артистки, которое было связано со значительными привилегиями. Цара Леандер пережила это легко. Но киностудия УФА вдруг отказалась переводить, как это было обговорено в контракте, 53 процента её очередного гонорара в шведских кронах в стокгольмский банк. Потом начали тянуть с разрешением на вывоз в Швецию антикварной мебели и произведений искусства, которые находились в её берлинской вилле и которые Цара Леандер, как она писала в официальном заявлении, хотела спасти от бомбёжек. То, как ей удалось всё-таки добиться этого разрешения, кажется анекдотом, но, тем не менее, чистая правда. Леандер пригласила на один из приёмов на своей вилле министра экономики «третьего рейха» Вальтера Функа (ему как раз и подчинялась та самая комиссия, которая давала разрешение на вывоз антиквариата и оценивала размер пошлины). Когда Функ поднял бокал с шампанским, чтобы произнести тост, Леандер спросила его: неужели господин министр пьёт этот женский напиток? «Вообще-то я предпочитаю напитки покрепче. Шнапс, например, или водку», - ответил Функ. «Замечательно. Я тоже», - сказала актриса и предложила министру посостязаться с ней, кто кого перепьёт. Функ, слышавший, правда, о питейных талантах звезды, но не слишком веривший в это, согласился. Полушутливо договорились, что проигравший выполняет желание победителя. Нацистского министра – на голодный желудок – хватило лишь на поллитра водки. Леандер, которая вполне профессионально закусывала специально припасёнными для этого случая сардинами в масле, победила. Уже на следующий день она сидела в кабинете Функа с таможенными документами и вежливо, но твёрдо попросила его подписать их. Министр, чувствовавший себя отвратительно после выпитого накануне, молча поставил свою подпись.

Несмотря на всё это, Цара Леандер пыталась убедить нацистские власти, что вовсе не собирается навсегда возвращаться в Швецию. Она начала переговоры о приобретении берлинской виллы, которую арендовала, обсуждала детали нового контракта с киностудией УФА, наконец, снимала новый фильм (он назывался «Когда-то»). Но на премьеру этой картины в марте 43-го года Цара Леандер в Германию уже не приехала. Какое-то время она ссылалась на то, что заболела. Потом её служанка на телефонные звонки из Берлина начала неизменно отвечать одной фразой: «Госпожи нет дома». Бегство самой популярной кинозвезды «третьего рейха» из нацистской Германии как раз во время разгрома под Сталинградом носило символический характер. В Берлине нервничали, но поделать ничего не могли. Швеция была нейтральной страной, да ещё и вполне лояльной к «третьему рейху» (шведский король, например, прислал Гитлеру поздравительную телеграмму, узнав о нападении на СССР). Без громкого скандала заставить Цару Леандер снова приехать в Германию и сниматься там было невозможно. И нацистские бонзы махнули на неё рукой. Не совсем, правда: сотрудники разведки, работавшие в немецком посольстве в Стокгольме, получили приказ следить за ней. Ну, а фильмы её шли в Германии по-прежнему: уж очень они были популярны, значит, и сборы давали большие.

О дальнейшей жизни Цары Леандер автор книги «Женщины нацистов» рассказывает очень коротко, скороговоркой. Жаль. Потому что послевоенная судьба Цары Леандер, хотя и менее легендарна, но не менее интересна. Одно время казалось, что карьера её окончена (это в 37 лет!). Шведская публика не жаловала звезду, которая была обязана славой нацистской Германии. Но потом она снова начала потихоньку выступать в концертах, снялась в начале пятидесятых годов в нескольких музыкальных мелодрамах, сбросив предварительно в результате жестоких диет десять килограммов. К ней снова вернулась популярность. С личной жизнью, как пишет в своей книге Анна Мария Зигмунд, дело обстояло намного хуже. Цара Леандер несколько раз выходила замуж, но мужья, в конце концов, бросали её ради молодых певичек. В конце концов, она полностью посвятила себя работе. Даже став бабушкой, продолжала пить, курить по две пачки сигарет в день и давать в месяц по десять-двадцать концертов. На радио и телевидении появлялась нечасто, зато концертная публика её обожала. Легендарная звезда покинула сцену в октябре 78-го года в семидесятилетнем возрасте. Два с половиной года спустя она умерла.

Цара Леандер Видео Архив:

http://www.youtube.com/watch?v=MoJG83Ubw08
_________________


Фашизм не пройдёт!